|
Ее работа в профессии - это
поступок и мужество.
После окончания Белорусского
госуниверситета нас, ее друзей, потрясло, что она одолжила 5 тысяч
советских рублей у Быкова, Брыля и Адамовича, взяла творческий отпуск в
журнале на несколько лет, купила тяжелый катушечный магнитофон и поехала
по большой стране записывать воспоминания фронтовичек. Так появилась
книга, которая сделала переворот в военной литературе, - "У войны не
женское лицо", за ней - "Последние свидетели". Потом была книга-подвиг
"Цинковые мальчики", работать над которой она ездила в Афганистан. А над
"Чернобыльской молитвой" она работала в зоне... Сейчас Светлана Алексиевич
пишет "Время секонд-хенд: конец красного человека" о том, что происходит с
человеком на обломках большой империи. В работе - еще две...
Идея не стоит
жизни
Российская газета:
Светлана, столько лет выслушивая человеческие исповеди, часто трагические,
ты не устала от чужой беды?
Cветлана Алексиевич: Один
немецкий издатель мне предлагал очень большой гонорар, чтобы написала
книгу о чеченской войне. Я отказалась: хочется теперь думать, что нет на
свете идеи, которая стоила бы человеческой жизни. В моей работе все-таки
самое трудное - не факт, а мысль, сформулировать: что и во имя чего
происходит с человеком...
РГ: По писательским
грантам ты жила в Италии, Франции, Швеции, теперь вот в Берлине... Как мы
познаемся в сравнении?
Алексиевич: Мир, конечно,
любопытствует: что это за люди живут на таком огромном пространстве с
таким несметным богатством. Но почему у них, как шутил Черномырдин, что бы
ни делали, а все равно будет КПСС или автомат Калашникова. А если совсем
серьезно, то больше всего тем для размышлений мне дала Швеция. Поняла, что
я социал-демократ: после социализма трудно быть чистым, холодным
либералом. Насколько возможен капиталистический эксперимент с человеческой
душой, которая изначально, ментально славянская душа, которая привыкла и
думает о равенстве, братстве? Если мы не будем искать ответ на это вопрос,
мы будем совершенно другие люди, это будет другая страна, другой народ.
РГ: Ты не раз повторяла,
что человек должен уйти с баррикад, не там ищут смысл жизни.
Алексиевич: Я из тех
людей, которые разочаровались и в баррикадах, и в самом выходе на улицу. Я
видела, как это происходило в Париже. Видела поджоги машин, когда утром
страшно смотреть на улицу, это путь в никуда.
Сейчас я живу в Берлине, что я
вижу из окна? Утром подходят немцы один за одним, с несколькими пакетами,
и начинают строить государство. Как? Стоит несколько контейнеров, в один
надо бросить пластиковые бутылки, во второй - стеклянные, в третий - живую
органику. Они люди порядка и ответственности не на площади - в своем доме,
семье, дворе. Они идут на работу, и если их интересы ущемляются, они
самоорганизуются, чтобы решить свои проблемы. Власть будет такой, какой
будем мы.
РГ: При глобальных
процессах что зависит от одного человека?
Алексиевич: Человек
оказался достаточно страшным существом, если его выпустить на голую
свободу без ничего, без идеи. Было насилие идеи, а теперь насилие
пустотой. Тем более у нас почти генетическая огромная культура разрушения.
Но бороться надо на пространстве своей личности, себя надо делать. И это
единственный путь.
У меня есть маленькая дача под
Минском, и там живет Петр Селивестрович. Я могу объехать весь мир, приду к
Петру Селивестровичу, он говорит: а нам весь мир не указ, мне принесли
пенсию и мне до'бра. Как пробиться к сознанию этого человека и сказать,
да, ему "до'бра шкварка и чарка", а его внуку, не дай бог, если через 50
лет будет все та же чарка и шкварка. Нужно чувство ответственности, а не
капитуляции перед жизнью. И все мои книги об этом. Вы хотите новую жизнь,
но почему вы думаете, что новую жизнь кто-то вам сделает?
РГ: Светлана, я все-таки
уточню, мировой экономический кризис больно задевает одного конкретного
человека...
Алексиевич: Я думаю, что
трудные времена, которые будут сложнее, тяжелее, мы переживем. С нашим-то
опытом. Недавно я еду в московском метро, рядом две бабушки, знаете, есть
такие бабушки, которые знают, как солью запасаться, спичками, у них такой
опыт выживания огромный, и говорят: как эти богатые будут жить? Абрамович
треть состояния потерял! Я не знаю, как выживет Абрамович, но то, что они
выживут, - это сто процентов, потому что они умеют.
Копить любовь и радость
РГ: А про что будет
следующая книга?
Алексиевич: Я каждую книгу
пишу, слушаю, собираю не меньше 10 лет.
Сегодня общество умнее власти,
умнее даже искусства и литературы. Поэтому очень надо подумать, с чем
выйти и что сказать. Тем более появилось такое недоверие к пастырям.
Каждый уже сам себе пастырь, и ему никто не нужен, только религия может
иных утешить.
Книги даются очень сложно. Я
допишу книгу "Конец красного человека", потом на очереди "Чудный олень
вечной охоты". Это книга о любви - 50 мужских историй и 50 женских. В
принципе человеческая жизнь вертится вокруг двух вещей - любви и смерти.
Другого ничего нет. И седьмая книга - книга об уходе, о старости.
РГ: Мне кажется, это самый
важный отрезок жизни. Человек должен даже не деньги - я даже не знаю что,
копить, чтобы достойно справиться со всеми возрастными испытаниями жизни.
Алексиевич: Любовь копить
и радость, я думаю. Вот идешь по европейской улице - мир принадлежит
пожилым людям. Хотя заходишь в магазин - все там для молодого, уже мой
размер, 50-й, попробуй найди где-нибудь во Франции. Все рассчитано на
другие объемы и на другую упаковку мыслей.
Так вот, что мне нравится в
европейских людях и чего мы не умеем. Вот идут утром старые люди, лет 80,
а в старости не так просто встать утром, привести себя в порядок и выйти
на улицу. Они идут, взявшись за руки. Я смотрю на эти пары и думаю: как же
надо красиво, дружески прожить многие годы... Ведь по жизни все бывает: и
измены, и разочарования, и потери, но они идут, взявшись за руки.
РГ: Мне кажется, когда
целые поколения учились у нас строить то Днепрогэс, то БАМ, они строили
свой быт и среду своего обитания.
Алексиевич: Да. Ты
приходишь в их дом, с утра горит свеча на столе. Кофе пахнет. Они сейчас
побегут. Они живут в очень жестком ритме. Ничего просто в том хваленом
супермаркете не дается. Все время кто-то дышит в затылок, очень жесткая
конкуренция. Мы живем чуть мягче. Во всяком случае, до недавнего времени.
Скоро это все и у нас будет. Но они стараются, у них присутствует это
понимание просто счастья жизни, протекания жизни. Есть твоя единственная
жизнь. Капитализм, социализм, Лукашенко, Берлускони, Саркози, да, это все
важно, но есть еще Я. Неизвестно откуда и кем дарованы тебе эти 70 - 80
лет. Да, надо думать про хлеб насущный, но еще надо радостно эти годы
прожить. И это они умеют.
РГ: Но если человек
приходит к финалу своей жизни совершенно одиноким?
Алексиевич: А почему? Так
ли ты воспитываешь сегодня своих детей, дружишь с соседями, чтобы не быть
завтра брошенным стариком, что и похоронить тебя некому? Много ли ты добра
делаешь чужим людям, чтобы завтра оно вернулось к тебе?
Зацепиться можно только за дом,
за детей, за внуков, за доброту, взаимопомощь. У европейских людей самое
главное в жизни - вот этот малый круг. Конечно, в старости, несмотря на
все, человек кончает жизнь одиноким, но надо сохранить себе попутчиков как
можно дольше. Там уже, когда ты наедине с чем-то черным, ты будешь
абсолютно один. Но этих дорогих попутчиков надо по жизни тащить как можно
дальше, и они самые главные в твоей жизни.
Я видела очень великих людей,
видела даже маршала Жукова перед концом жизни. Ко мне вышел из палаты
неухоженный старый человек. Потому что он ушел когда-то во время войны к
молодой женщине, она умерла, а семья ему не простила. И человек, перед
которым был весь мир на коленях, которого боялся Сталин, был совершенно
беззащитен. И я помню, это я запомнила на всю жизнь, что в жизни надо все
время дружить с теми, кто рядом. И это нам поможет. Это единственное. Даже
если у нас будет сплошное изобилие. Я знала богатых людей, которые
одиноки, как церковные мыши. Надо любить жизнь очень и друг друга.
Досье "РГ"
На
последней книжной ярмарке в Минске к Светлане Алексиевич четыре дня стояла
бесконечная очередь. Она успела подписать более тысячи книг, изданных
московским издательством "Время".
Белорусская писательница, считающая родной русскую культуру, уверенно
входит в круг европейских интеллектуалов со своим уникальным
художественно-документальным жанром. Сегодня на Западе ее называют
"историком красной цивилизации". Только во Франции ее "Чернобыльская
молитва" вышла более чем 200-тысячным тиражом. Американские критики,
выбирая несколько лет назад между Апдайком и Алексиевич, вручили ей свой
главный приз.
Опубликовано в "Российской газете" (Неделя) № 4857 от 26 февраля 2009 г.
http://www.rg.ru/2009/02/26/aleksievich.html
Ядвига Юферова
|
|
